|
Ночное дежурство
Автор: Марио
— А ну-ка, налей еще.
— Да куда тебе! Ты на ногах не стоишь!
— Я! Да я… да я… ва-а-аще! Наливай!
В богато обставленном зале разговаривали двое, изрядно подвыпивший стражник и служанка, подливавшая ему вино. Служанку звали Дженни и ей пьяненький страж казался очень забавным, так что она не стала спорить. Протянула стражнику еще один полный бокал, который тот сразу осушил наполовину. Дженни хихикнула. Ей было интересно, когда стражник напьется окончательно.
В углу зажужжало, и оба говоривших оглянулись. Жужжание сменилось картавым речитативом: «…и я уничтожу его оппонентов…» Механическое создание, новомодное приобретение барина, сделало еще один круг по залу. Служанка и стражник переглянулись, и служанка решительно налила и себе.
В зале царил беспорядок, все еще остававшийся от вечеринки, затеянной сегодня ночью хозяином. Шумные гости сегодня были, впрочем, как и в прошлый раз, и в позапрошлый… Тяжело с этими гостями. Дженни начала рассказывать стражнику про прошлый раз, потому что стражник этот был здесь новенький, и ее повествование о прошлом разе еще не слышал.
А стражник, хоть и был новенький, служанку слушал вполуха, занятый своими мыслями. Вот он подходит к своему дому, вот открывает вечно скрипящую дверь… вот из темноты на него бросается что-то маленькое и теплое и кричит: «Папка пришел!» А папка гордо протягивает дочке завернутую в подарочную бумагу огромную куклу… А чуть поодаль стоит жена и улыбается, она такая красивая, когда улыбается…
В углу звякнуло — робот задел за оброненную кем-то бутылку. Стражник отвлекся. Да, с этой работой и впрямь подфартило. В последнее время приходилось случайными заработками перебиваться, ну сам виноват, конечно, не надо пить было… вот только попробуйте постоять всю ночь в холодном подвале или под дождем, дергаясь от каждого шороха — ну как тут не выпить? Для поднятия духа… А потом оно конечно, грабанут кого, и давай увольнять всех подряд… Чистить ряды, так сказать. Ну начинают, конечно, с замеченных в нарушениях всяческих… да. Стражник вздохнул и протянул служанке опустевший бокал.
— А ну-ка, налей еще.
— Да хватит тебе, Бенни! Лопнешь!
— Наливай! — Бенни сунул бокал почти что ей в лицо. Она налила еще. Бенни продолжал вспоминать.
Последнее увольнение чуть не оказалось фатальным. Его никуда не брали, кого только не приходилось охранять! Даже с контрабандистами как-то раз связался. Но эта работа Бенни не понравилась — он предпочитал быть в ладах с законом. Ну нехорошо это, не по-людски, когда незаконно. Хотя в последнее время закон стал каким-то слишком… суровым. Вот сосед его, Миллер, хоть и пьяница, но ведь добрейшей души человек. Ну побирался, да, так это от жизни такой. Однажды люди шерифа уволокли его куда-то, и больше Бенни соседа своего не видел. Двое ребятишек малых осталось… Закон, оно конечно, это правильно, но ведь и понимание надо иметь. Не было в нынешнем законе понимания, и такой закон Бенни не нравился, хотя он и не стал бы говорить этого вслух. Скажешь такое, и последней надежды на работу лишишься, а у него дочка малая, конфеток ждет, кроха несмышленая. И куклу. Очень его дочурка хочет большую куклу. А жалование здесь хорошее…
Да, повезло ему. Все-таки получил рекомендацию, заработал, и вот взяли не куда-нибудь — в дом шерифа. Богатый, огромный дом, таких Бенни и не видал до сих пор. Все тогда говорили: «Счастливчик!» Соседи хлопали по плечу, а жена на радостях пирог испекла, сладкий. И Бенни был счастлив… поначалу. А потом понял, что не нравится ему в этом роскошном доме. Нехорошо тут было… не по-людски. И дружки шерифские ему не нравились. Многие из них были вчерашней шпаной, внезапно разбогатевшие, они продолжали плевать на ковры, лапать служанок и вели себя так, что даже много повидавший на своем веку капитан стражи морщился им вслед. А еще ходили какие-то темные слухи о шерифском подвале, что вроде бы там у него своя секретная камера пыток есть. И что вроде заморили там какую-то девчонку, молоденькую и глупую служанку по имени Грейс, по неразумию отвергшую любовь шерифскую… Этому Бенни не очень верил, пока не отдежурил как-то в том подвале смену. Глухие стенания, слышные даже сквозь каменные стены, пробирали до костей. Вот после этого дежурства он и напился опять. Потому что уж слишком много бродило по дому нехороших слухов. И люди на улицах пропадали… Если таков закон, то на что надеяться простому человеку? Вот и выходит, что не на что.
А сегодня состоялся большой званый вечер, больше похожий на пьяную оргию. Впрочем, если верить служанкам (а теперь Бенни был склонен им верить), здесь все званые вечера были такими. Так что это его не слишком взволновало. Он терпеливо стоял на посту, снося идиотские пьяные шутки и следил за порядком, пока гости не угомонились и не настала тишина, нарушаемая только размеренными шагами охранников. И вот тогда ему стало не по себе. Потому что казалось ему, что некая тень проникла в дом, и шаги в коридорах, сопровождаемые бряцанием кольчуг, потихоньку затихали, как будто стражники один за другим отправлялись спать. Только вот с какой стати им всем так дружно идти спать? Дженни не обращала ни на что внимания, но Бенни насторожился. Этот почерк был ему знаком. Очень даже знаком… И вот тогда Бенни и налил себе первый бокал. И теперь, вслушиваясь в наступающую тишину, целенаправленно накачивался вином, веселя служанку пьяными вскриками.
Вот в угол скользнула какая-то тень… еще не поздно поднять тревогу.
— Кррасавица, — пьяно взревел он, — а ну налей-ка еще!
— Да куда тебе, — засмеялась Дженни.
— Я… да я… да я… ваа-а-аще!!!
Бенни поспешно влил в себя остатки пойла. Желтый робот неожиданно замолчал. Бенни подобрался в ожидании удара, но ничего не происходило. Может, потому, что они с Дженни смотрели друг на друга? В голове все плыло, все-таки барская выпивка что надо. Он не сразу понял, что жужжание камеры в комнате напротив тоже стихло. Дженни ничего не замечала. Шериф… Тревога… Бенни всем телом навалился на стойку, чтобы ничего не видеть и не понимать. Он не думал о долге и той молоденькой служанке, не думал о своем непутевом соседе… и вообще старался ни о чем не думать.
Он не уловил момент, когда обстановка изменилась. Должно быть, набрался уже изрядно. Но когда поднял отяжелевшую голову, вокруг царила суматоха, беготня и истошные крики, в которых наиболее часто повторялось слово «убили». Из мутного тумана выплыло оскаленное лицо капитана стражи. Капитан взял Бенни за грудки, понюхал, сморщился, обреченно махнул рукой и убежал. Бенни плюхнулся на стул, утирая рукой лоб. У…убили? Бенни не мог мыслить ясно, и, как ни старался, не мог испытать сострадания. Наверное, это нехорошо, не по-людски это… не испытывать сострадания.
Так он и просидел остаток вечера, потихоньку приходя в себя. Никто не трогал его, даже капитан больше не приходил. И хорошо. Все будет завтра, и орать будут завтра, и домой он вернется завтра. Бенни вспомнил безрадостные глаза жены. Что он ей скажет? Она будет молча смотреть на него, а ему придется что-то объяснять…
— Ничего, — пробормотал он, уставившись на узорчатый ковер у себя под ногами, — проживем…
Суматоха на этажах постепенно утихала, люди расходились по своим углам, тревожно спрашивая друг друга — что теперь будет? Ни у кого не было ответа на этот вопрос. Бенни думал о своей жене, которая, услышав об очередном увольнении, сначала набросится на него и будет колотить в грудь сухими кулачками, а потом устанет и начнет тихо плакать в углу; думал о малой дочке, которая опять не получит свою большую куклу; и думал о Грейс, Миллере и прочих.
— Ничего, — снова сказал он. — Как-нибудь проживем.
|
